Происходящее сегодня за вашими (и нашими) окнами, очевидно, существенно изменит понятие границ вообще. Граница – мощнейший инструмент градостроительства: одна из основ тех упрощений, которые служат делу самоопределения в пространстве. Есть еще трансграницы – по крайней мере, были до 2020. Говорим о них.
КОРОТКО: Трансграничность сегодня – в большей степени явление, нежели понятие. То есть возникают и развиваются обстоятельства, которые не могут быть объяснены в рамках традиционных догм политических и административных границ. Обстоятельства эти изучены плохо, но это не мешает их развитию.
Под трансграничностью в вопросах территориального и пространственного планирования понимаются обсуждаемые современной англоязычной наукой качества регионов, возникающие в ситуации «сжатия мира», «проницаемости пространства» и «уплотнения международных отношений и сред». С одной стороны, поведение и решения государств и регионов все чаще зависят и обуславливаются поведением соседей, с другой стороны, одновременно это сопровождается усилением и повышенным интересом к собственной индивидуальности. В англоязычном мире следует оперировать терминами «cross-border», «cross-border planning» или «cross-border collaborative planning». В России зачастую трансграничность (как и вообще проблемы регионообразования и развития регионов) отдана на разработку географам и теоретикам в области политологии, чем они успешно и занимаются (можно порекомендовать почитать статью, а еще довольно трудный текст, который тем не менее, излагает многое по существу).
Несмотря на (так и тянет написать трансграничность) очевидную близость вопросов установки границ к градостроительству, эта тема пока разработана крайне скудно. Тем, кому уровень собственной градостроительной образованности не безразличен придется включать такого рода понятия в свой тезаурус самостоятельно.
ЧТО ПОЧИТАТЬ: «Lessons Learned in Cross-border Maritime Spatial Planning» (регион Балтийского моря - отличный пример трансграничной кооперации между странами и регионами в интересах выработки общих стратегий, в том числе градостроительных - и несколько шире - культурных, политических, экологических; отчет как раз о результатах одного из проектов, реализуемых в этом направлении); исследование трансграничности в развитии агломераций (Венгрия - одна из стран, столкнувшихся со значительными изменениями не столько своих границ, сколько условий их функционирования в течении последних 30 лет, статья посвящена исследованию трансграничности в крупных приграничных венгерских системах поселений); Мексика, конечно, не меньше Балтийского региона сталкивается с проблемами разночтения границ политических и экологических - их опыт интересен и у них есть представление о том, что случается после трансграничности (спойлер - они называют это binational governanace двустороннеее управление); индонезийские исследования.
РАБОЧЕЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ: Трансграничность (с позиций науки о градостроительстве) может рассматриваться как комплекс явлений и обстоятельств, а также определяемых ими коопераций и отношений (политических, экономических, пространственно-планировочных, инфраструктурных) призванных снивелировать имеющиеся несовпадения территориальных, географических, региональных и административных идентификаций конкретного объекта.
ЧТО ЕЩЕ? Размышления о подвижности и неочевидности границ предсказуемо приводит к разговору о лимологии (буквально с лат. – наука о границах), тут можно почитать В.М. Кузьмина и О.Ф. Русакову.
ЧТО ЭТО ЗНАЧИТ КОНКРЕТНО ДЛЯ ВАШЕЙ ДИССЕРТАЦИИ: Сегодня неприлично, рассуждая о пространственных градостроительных объектах (особенно – крупнее одного поселения, хотя трансграничность должна применяться и в отношении более мелких объектов) довольствоваться границами административными, политическими, тем более – проектными. Современное градостроительство – прежде всего остального – культурно ориентировано. Оно подразумевает собственную роль во всех культурных и экономических процессах. Отсюда (и еще немного - по причинам изложенным в лонгриде ниже) следует необходимость установления собственных – своих самостоятельных – границ для любого градостроительного исследования.
Трансграничность подразумевает, что границы должны соответствовать исследуемому явлению, комплексу явлений и рассматриваться очень подвижно – в соответствии с обстоятельствами вашей работы.
Условный пример: исследуя поселения, расположенные вдоль какого-ибо водного объекта, вы имеете в наличии границы системы расселения (в том числе, исторические, определяющие как складывалась данная система), также есть экологические границы водного объекта (которые подразумевают уже рассмотрение зон влияния водного объекта, его питания, экологическую оценку рисков), кроме этого – есть культурный аспект назначения границ, связанный с оценкой эволюции пространственной решетки расселения в данном месте, национально-региональная идентичность, и, конечно же, транспортно-инфраструктурные и прочие традиционно рассматриваемые системы отношений. Вашей задачей станет выделить собственную границу вашего исследования, опираясь на всю совокупность имеющихся границ. И чем глубже вы проникаете в суть своего объекта тем сложнее и многоходовее окажется путь к выделению этой вашей границы.
ЛОНГРИД: Трансграничность – конечно, термин из географических и политологических текстов. Для того, чтобы осмыслить его градостроительным языком нужно расширить парадигмальные установки градостроительства, высвободить место и взвалить на градостроительство ответственность существенно более серьезную, чем просто решение вопросов физического планирования. С точки зрения расшатывания парадигмальных установок – приведем в пример три докторские: В.А. Нефедова, С.В. Семенцова и Н.Ф. Метленкова. А диссертация Т.В. Вавилонской только внешне выглядит как разговор о сохранении памятников, а по сути поднимает такие сложные пласты проблемы культуры наследования – и через это – парадоксы совместного развития объектов на границах, в том числе, между объектами сохраняемыми и новыми – что может рассматриваться как одна из первых работ затрагивающих в российской градостроительной науке тему трансграничности.
Изменения, которые лежат в основе процессов развития культурной парадигмы в градостроительстве связаны не только с очевидными, количественными параметрами урбанизации. В ходе ХХ века существенно трансформировались общечеловеческие представления о том, чем являются Город, Территория, Пространство обитания. Философско-семантический контекст, глубоко разработанный в 1960-1980х гг., повлек за собой поиски персонализированных идентификационных инструментов: градостроители, архитекторы, дизайнеры городской среды стремились проникнуть в условный генетический код места (С.В. Семенцов, в частности, выделяет в своей докторской «неповторимый градостроительный контекст и закономерности формирования среды города», фокусируя внимание на «санктпетербургском градостроительстве» как отдельном культурном явлении не только в общепринятом понимании его культурно-исторической роли, но и существенно расширяя его региональную и географическую составляющую). Такого рода поиски способствовали формулировке и систематизации наиболее привлекательных и соответствующих местной культуре проектных решений, управленческих решений, исследовательских подходов.
В.А. Нефедов пишет на рубеже XX-XXI вв.: «...среди существенных изменений можно отметить постепенный переход от традиционной синтаксической трактовки архитектурной композиции к семиотической, основанной на наиболее ясных представлениях о знаках и приемах формообразования с определенным смыслом…». Это «обращение к семиотической знаковой модели с интерпретацией компонентов природы в виде линий, фигур… позволяет наделить городской ландшафт способностью «разговаривать» с человеком на языке природных форм». Идеи повествующего, разговаривающего городского пространства получили широкое распространение в проектном сообществе. В них жителю отводилась роль зрителя (или слушателя), внимательно воспринимающего подаваемые ему сигналы. Однако, это была уже не та роль, которая отводилась градостроительству в 1920-1950х гг. – речь шла уже не о массовом масштабном идейном «воспитании масс». Персонализированный и персонифицированный проектный подход заставил проектировщиков искать источник уникальности решения внутри самого места.
В 2010-2019 гг. эти идеи постепенно получают свое дальнейшее развитие. Проектировщики обращают свое внимание на личность жителя и на особенности протекания градостроительных процессов под воздействием не только внешних природных, ландшафтных , климатических, но и социальных процессов («...экологизация общественного сознания и вовлечение населения, как минимум, в обсуждение вопросов оптимизации окружающего их ландшафта составляют одно из основных условий превращения настоящего градостроительного процесса с минимальным участием населения в социально управляемое градостроительство, исходящее из социальных условий жизни населения» [докторская диссертация В.А. Нефедова]). В России эти процессы во многом переплетены и взаимообусловлены широким внедрением практики партисипатизации. При этом партисипатизация выступает одновременно и частью процессов глобальной урбанизации (поскольку в российском обществе массовость городского населения и скорость его прироста интенсифицируют процесс вовлечения жителей города в решение его проблем), и частью процессов регионализации (поскольку культурная идентификация региона, обособление «своего» пространства обитания служат важнейшим инструментом повышения интереса к жизни собственного поселения). Это тонко отмечает в своих исследованиях Т.В. Вавилонская «...сохранение и трансляция в будущее региональной идентичности на фоне современных глобализационных процессов – одна из проблем современной теории и практики сохранения наследия. Процессы глобализации и одновременно регионализации можно рассматривать как этнический парадокс современности» [докторская диссертация Т.В. Вавилонской].
Хотя, с точки зрения развития специфических методов градостроительной идентификации, речь идет не только о вовлечении жителя в участие, сколько о формировании нового «пространственно-ориентированного» сознания.
В данном случае под «пространственно-ориентированным» сознанием предлагается понимать общие изменения в менталитете, поведении, социальных практиках горожан, которые в начале XXI в. существенно более ярко начали выражать свое отношение к происходящим градостроительным изменениям. Отдавая должное тому факту, что на это повлияло большое количество не затрагиваемых в данном разговоре обстоятельств (политического, социального, экономического характера), отметим, что переход к пространственно-ориентированному, эколого-ориентированному, градостроительно-ориентированному поведению является частью парадигмальных изменений в градостроительстве. Н.Ф. Метленков пишет о явлениях схожего порядка: «парадигмы...давно уже рассматриваются реальной действующей силой в виде изменяющихся типов ментальности, в определенной мере конституирующих содержание социальной практики и профессиональных видов деятельности» [докторская диссертация Н.Ф. Метленкова]
Сегодня имеет место общая культурная установка на переход от потребительской модели отношения к городскому пространству к более личностно-ориентированной. Пусть очень медленно, но это движение происходит. В зарубежной науке говорят о, так называемом, «восходящем подходе» - то есть о практике формирования основополагающих для смены парадигмы мыслительных процессов не «сверху-вниз» посредством руководящих стратегических документов, а используя широкую практику подготовки нового мышления непосредственно у жителей и специалистов («...восходящий подход может создать новые знания, которые могут привести к смене парадигмы в профессии планирования, а также к институциональной трансформации» - цитируем Сербский опыт).
Социальные процессы обобществления градостроительных проблем продолжаются и – что важнее – они сопровождаются тенденцией преодоления политических границ в пользу внимания к границам регионально-природным.
Поддержание общего тренда трансграничности, который олицетворяет собой преодоление (хотя бы на уровне риторики и идеологии) абсолюта политических догм и границ в пользу более человеко- и культурно-ориентированных обстоятельств может быть осуществлено в диссертации за счет:
i) Определения и систематизации перечня уникальных градостроительных (в том числе, экологических, средовых, антропологических, семантических) характеристик исследуемой территории; выявление наиболее существенно-влияющих на сохранность региональной идентичности
ii) Решения отдельной исследовательской задачи по выявлению системы границ, сумма которых даст множество (или выбранную одну – но обязательно из множества проанализированных) градостроительно-значимых границ
iii) Разработка перечня характеристик в дополнительных – не проектных! а управленческих, общественно-значимых, культурно-просветительских (даже образовательных инициативах, профессиональных стандартах) сферах, а также других форм широкого применения; уникальность региона должна быть поддержана системой решений на всех уровнях градостроительного вмешательства
iv) Принимаемые и предлагаемые к реализации проектные решения должны быть рассмотрены с позиций потенциального риска и влияния на все типы выявленных идентичностей; трансграничность подразумевает учет влияния градостроительных решений на всю совокупность затрагиваемых объектов – по сути это разговор про существенно более адекватную систему ответственностей.